– У тебя точно несоответствие внешности и внутреннего наполняющего, – хмыкаю.

– Шай, – закатывает глаза, доедая свой фастфуд.

– Не смей вытирать руки о моё кресло, – предупреждаю его действия.

– Я не свинья, здесь есть салфетки, – отрывая от коробки приклеенный пакетик, достаёт салфетку и обтирает пальцы.

– Ну так что, играем?

– Прости, машинок с пультом управления не держу.

– Зато у тебя есть свой собственный пульт. Его достаточно. Но играем. «Правда или действие». Я задаю вопрос, ты должна решить: ответить честно или же выполнить что-то из моей фантазии…

– А если у тебя с фантазией туго? – Приподнимая бровь, перебиваю его.

– В общем, – закатывает глаза и перебирается на другой конец дивана. – Потом ты мне задаёшь вопрос. И я выбираю.

– Почему ты первый?

– Хорошо, будешь ты первая. Задавай, – улыбаясь, забирается с ногами на диван. Кривлюсь от пункта, который появляется в голове: «вызвать службу чистки замши».

– Ты больной.

– Правда. Нет, не больной, – моментально отвечает.

– Это был не вопрос.

– Моя очередь.

– Но…

– Моя очередь.

– Хорошо. Давай, пока я не уснула, – делаю ещё один глоток воды.

– Что у тебя за татуировка?

– Мотылёк, – чётко произношу и даже не смотрю на мужчину.

– Почему?

– Я ответила. Мой вопрос: для чего тебе таскаться за мной? – Поворачиваю голову в сторону Рейдена.

– Правда, – замолкает, словно обдумывая ложь.

– Не знаю, как точнее сформулировать. Такой как ты, я ни разу в жизни не встречал. Не как девушку, а как человека. Ты собрана, у тебя всё прекрасно и схвачено. Ты находишь выход из любой ситуации, и ты мне нравишься. Ты умна и красноречива, и, конечно же, подкупает мотоцикл. Я же мальчик. Если тебя интересует, хочу ли получить выгоду, то мой ответ – нет. Никакой. Я не жду её от тебя и не гонюсь за ней. Только дружба вне работы.

– Долго репетировал? – Усмехаюсь.

– Это уже второй вопрос, а сейчас очередь моя. Но так и быть скажу – нет. Привык говорить всё так, как внутри. Мама учила, что надо быть с людьми такими, как ты хочешь в эту минуту. Если чувствуешь, что нужно опасаться их, то увиливать. А если нет, как вот с тобой, то я открыт. Для тебя.

– Задавай свой вопрос.

– Почему мотылёк?

– Мотылёк для многих означает свободу, бессмертие, а для некоторых это насмешка. И чтобы показать это, они таким способом клеймят, – прочищаю горло и делаю глоток воды.

– Но татуировки делают по собственному желанию, – замечает он.

– Я ответила. Больше такие вопросы не задавай, вызову охрану, – предупреждаю его. Прищуривается, а в своей огромной голове уже наверняка строит план развить тему.

– Хорошо. Твой вопрос, – кивая, тянется за кусочком пиццы.

– Ты сказал, что в ваших отношениях не всё гладко. Почему?

– С Лорейн? – Уточняет он.

– А у тебя ещё кто-то есть?

– Нет. Ты есть и мама. Но вряд ли…

– Меня у тебя нет. Рейден, отвечай.

– Почему сложно? Не знаю. Я уже говорил, что пытаюсь делать всё для неё, а она порой меня не слышит. Раньше всё было прекрасно, мы поддерживали друг друга. Я ей говорил, какая она талантливая. А она мечтала о моей карьере. Потом было затишье и грозящий провал. Именно с этого момента всё куда-то ушло. Я готов быть с ней, всё готов делать для неё дальше, а её мыслей не знаю. Не понимаю, каким она видит меня и что хочет получить. Не говорит, спрашивал. Только плачет и кричит, что я её не удовлетворяю. Потому что пашу… много, сейчас я здесь, а она где-то там. И мне страшно потерять её… наверное… не думал об этом. Столько лет… всё стало очень сложно.

– Я не вижу ничего сложного, – произношу, а нос щекочет от запахов, заставляя желудок сжиматься.

– Тогда скажи мне, как поступить? – Доедает кусок и задумчиво облизывает пальцы. Гадость. Отворачиваюсь, только бы не смотреть на это.

– Нет. Я не буду давать оценку вашим отношениям, хотя знаю, чем это закончится. Твоя очередь. Задавай свой вопрос, – ставлю бутылку на столик и поднимаю голову.

Смотрит на меня, продолжая обсасывать пальцы. Боже, он ещё ребёнок, совершенно не мужчина, а младенец. И его минус – не думает, как выглядит со стороны, когда поступает неоднозначно, или же краснеет. А порой может быть другим. Сколько у него ролей в этой жизни? Я насчитала три.

– Ты спишь с Роксборро?

– Что? – Переспрашиваю я.

– Ты трахаешься с Роксборро? – Уверенно повторяет вопрос.

– Совсем обалдел задавать мне такое? – Возмущаясь, выпрямляюсь.

– Ты должна что-то выбрать: правду иди действие, – с усмешкой облизывает губы.

– Действие, – резко отвечаю.

– Прекрасно. Дотронься до меня…

– Так, всё…

– Дотронься до меня. Сама. Ты не хочешь ответить честно, а эта игра предполагает именно это качество. Тогда выполняй, – придвигается ближе. Сглатываю от сухости во рту.

– Дотронься до меня. Я не буду двигаться. Всего несколько минут.

Он слишком близко сидит, выставляя грудь. Смотрю то на его футболку, то в глаза, ожидающие от меня шага.

– Нет, – шёпотом произношу.

– Да. Дотронься. Одно касание и твоя очередь спрашивать.

Внутри всё покрывается тонкой оболочкой льда, потому что, выставляю руку вперёд, и мой ноготь упирается в его плечо.

– Ладонью. Твои когти – это не то, что я загадал. Ладонью, Шай, почувствуй, – перехватывает моё запястье и кладёт руку в область сердца.

– Рейден… – выдыхаю, и позвоночник вновь скручивает от ядрёной кислоты.

– Слышишь? Моё сердце бьётся, как и твоё. И я не причиню тебе ничего плохого, обещаю. Я доверяю тебе, и ты сделай то же самое. Не предам. По своей воле никогда. Я живой, Шай, живой и мне тоже бывает больно, – его тембр хрипит, а под моей кожей раздаются глухие быстрые вибрации. Он нервничает даже сильнее, чем я.

Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. Понимаю, что всё отошло на задний план. Странно это. Он горяч, может подпалить меня, а я даже не дышу, смотря в его глаза.

– Почему такая реакция? Откуда она? – Спрашивает шёпотом, словно мы не одни и нас могут подслушать.

– Я не могу сказать, но ощущаю это. Словно в меня иголки втыкают, прокручивают под кожей, и это туманит разум. Не хочу этого, мотылёк, не могу себе позволить. Дело не в тебе, ты может быть и хороший друг, но не в моём мире. Он не для тебя. Я не для тебя, понимаешь? Услышь это, потому что я тебя изучаю… не должна. Запрещено… всё запрещено, – дёргаю рукой и вырываюсь из его хватки.